"Очень давно, с тех самых пор,
когда я научилась читать
и разучилась плакать,
с тех самых пор,
куда бы я ни шла:
я чувствую себя
бездомной собакой...
Но вас шокируют такие вещи...

Да, состояние не очень хорошее, как всегда... Этот маленький душный город, почему я еще здесь? Наверное меня держат призраки этого города, как всегда... Я знаю, что не смогу помочь всем, но это желание помочь каждому выводит меня, злит и в то же время тешит мое самолюбие. Как я устала... Это солнце... Огромный диск, что повис над городом, раскаленное, ни облака на небе, кажется, что еще немного и оно просто упадет на мир и затопит своим светом, уничтожит все. Это был был замечательный конец моей никчемной жизни.
Бабушка ушла сегодня в Свет, я провожала ее, может от этого мне так паршиво? Надо подождать, еще немного, я смогу встать на ноги и спокойно идти дальше, надо только подождать. Нет, смерть это не конец, а как бы хотелось в это верить, просто ничего за чертой, пустота и спокойствие, как я завидую тем, кто действительно так думает, я даже не хочу переубеждать их...

Отредактировано Эва Грэй (2012-04-21 06:25:31)

30/X/1861

Я поймала себя на мысли, что дневник я завела не в самый хороший период моей жизни, значит в этой тетради будет только все самое наболевшее, самое злое, по крайней мере большая ее часть. Понятное дело, ведь каждая вещь впитывает свою энергетику, особенно, когда ты вкладываешь всю душу в это, потому что тебе просто не с кем поговорить. Бумага все стерпит...
Оглядываюсь на предыдущую запись, это был действительно крик души, теперь я уже спокойна, надеюсь больше никогда так не взорвусь, но что-то мне подсказывает, что это далеко не последнее такое вот письмо. Хорошо, что я  не стала отправлять его, это был бы позор. Я представить это даже себе не могу и слава Богу.
Магазин терпит убыток, это плохо, я выбиваюсь из сил, хоть тут по ною
"Она была бедной, но чрезвычайно гордой..."
Призраки только и приходят, чтобы посочувствовать, мне иногда кажется, что я уже мертва...

Отредактировано Эва Грэй (2012-03-22 16:21:02)

12/XII/1861

Декабрь нынче холодный, вроде бы только самое начало, а уже неуютно холодно. Недавно мы продали дом Клая, хорошая сумма получилась. Магазин расцветает, я написала письмо Клаю с благодарностью, он переехал в какой-то городок, я еле нашла адрес. Пока он не ответил, может быть мое письмо затерялось где-то на переправе, но главное, что я  написала.
В баре все по прежнему скучно, одни и те же лица каждый вечер, одни и те же песни, такое ощущение, что я застряла в какой-то временной петле, и не вырваться. Я не могу сказать, что мне скучно, просто хочется перемен.
Марк - это новый человек в моей жизни, он купил домик неподалеку от меня, потрясающий человек, художник, есть в нем что-то такое, притягательное, не знаю, как это объяснить, в общем, весьма приятное знакомство.

Отредактировано Эва Грэй (2012-03-22 16:21:53)

3/I/1862

Надо переезжать... Я вдруг ощутила непреодолимое желание сменить обстановку, Марк снова озабочен новыми идеями, скоро у него выставка, он рисовал меня, странное он существо, иногда мне кажется, что он видит то же, что и я, но мы никогда не говорили об этом. Мне кажется, что я почти влюблена в него, но мы опять таки не говорим об этом. Это странное чувство, когда людям хорошо вместе, но они предпочитают не говорить друг другу о своих чувствах. Да, мне хорошо с ним. Наблюдать как он рисует, просыпаться и варить ему кофе, он из Аглии, но почему-то любит кофе, мне всегда казалось, что англичане любят чай, странно.
Я понимаю, что этот странный художник не останется в моей жизни, но мне так хочется верить, что мы останемся вместе навсегда, просто хорошо и все. Этот человек устраивает меня во всех отношениях, но... Иногда я заглядываю в его глаза и понимаю, что он не здесь, его мысли улетают куда-то за пределы этого мира. Его глаза таят в себе что-то древнее, непостижимое мне, странный человек...
Мне нравится одеваться для него, петь для него, он не пропускает ни одного моего концерта, мне нравится искать его глазами в зале, он всегда сидит немного в тени в самом углу и исчезает как только я ухожу со сцены, а потом встречает меня у дома. Он потрясающий, его картины завораживают, иногда кажется, что это очередной призрак моей жизни и одним холодным утром его больше не будет в моей жизни.
Мне снился сон, грустный сон, но я понимаю, что этому суждено будет сбыться и я жду этого, затаив дыхание. Иногда я просыпаюсь посреди ночи в пустой пастели и долго не могу уснуть, наблюдая за тем, как меняется ночь за окном с наступлением рассвета и понимаю, что все это скоро кончится.
Поэтому и надо уезжать, чтобы не застать то самое утро, когда его не станет.

21/I/1862

Прошло уже три дня, я не вылазила из дома вообще, оставив магазин на Ташу. Она хорошая девушка, пока дела идут в гору, можно не беспокоится. Руки опускаются, возможно она попросит отгулы, но сейчас она вроде понимает, что у меня что-то случилось и особо не лезет с расспросами.
Я стала похожа на смерть, честное слово. Я ничего не ем, я плохо сплю, я ни с кем не разговариваю, даже тот старик перестал показываться на глаза.
Апатия, я совершенно ничего не хочу, Марк не появлялся больше, иногда я часами стою напротив окна и смотрю на его дом, но там тоже никакого движения, может быть он уехал, я не знаю, может просто не могу застать того момента, когда он выходит из дома или заходит в него.
Я закурила, благо запасы табака в доме есть. Это единственное, что я делаю, курю и варю кофе, все. Надо хотя бы поесть чего-то, выбраться на улицу, пусть даже в такой холод, сходить в магазин, в баре наверное тоже уже все ждут не дождутся.

25/11/1862

Эту картинку нарисовал Марк, на ней мы с ним, я никогда не думала, что это будет почти правда, по крайней мере для меня. Символичная картина...

[color=navy][font=Comic Sans Ms]Я не помню как все это случилось, Боже... Он пришел, но я понимала, что он умер, я не знаю как, я не помнила куда я пошла и что сделала, он был какой-то безумный, я и сама начала сходить с ума чем дольше он находился рядом... Много крови, нож... Стены, белые стены, я не помню...

В психиатрическую больницу  меня возили три раза, но положенный срок я отсидела только два.
Первый раз меня там закрыли  зимой, в феврале, я сидела в комнате и ничего не понимала, это было где-то дня через три после того, как Марк приходил, ворвались три здоровых мужика в белых халатах. Они мне перегородили выход и начали говорить: "Какая интеллигентная девушка и больная". Пришли мать и Таша, сказали: "Одевайся!" - и кинули мне на кровать одежду. Я ответила, что никуда не поеду. Врачи продолжали: "Одевайся по хорошему..." Я хотела выйти из комнаты, но они меня схватили и поволокли. Я сопротивлялась, цеплялась руками за стену. Они отрывали мои руки от стены. Выволокли с квартиры. Отказывалась идти, легла на грязный пол. Они меня взяли за руки и ноги, понесли... Сорвали блузку. Я орала: "Помогите! Полиция!". Около моего дома есть полицейский участок, но они даже не выглянули  посмотреть, что происходит. Босиком без блузки и туфлей тащили по улице в повозку. На улице холодно, снег. В повозке я расплакалась. Люди мимо проходили, смотрели. Пришла мать, закинула в машину туфли. Отвезли.
В психушке меня врач позвала к себе в кабинет, у неё вид больной, глаза вытаращенные лезут из орбит, а под ними синяки черные. Как заорала на меня: "Отвечай, как дело было, тебе голос свыше приказал?!". Какая-то врач сказала: "Да у неё по глазкам видно, что она больна".
Стояли там коляски инвалидные. На полу лежала женщина, которая ходила под себя, шевелиться не могла. Уколы ей делали без конца, а потом на носилках унесли. Дверь железная на замке, ключ у врачей в кармане.
Умоляла я мать и друзей забрать меня, мать подписала нужные бумаги и в этот день меня отпустили, но это было только начало...
Второй раз было еще хуже. Давали мне таблетки от которых очень плохо было: тяжело ходить - от них еле ноги шевелились, было чувство, что я упаду. От одной таблетки слегла в кровать на несколько дней. Вид после неё был у меня ужасный. Рвало от них чем-то жёлтым. Пальцем во рту ковырялись - смотрели выпила их или нет. Пугали, что будут зубы разжимать - проверять, если их буду прятать. Медсестра орала на меня: "Пей сейчас же таблетку!". Чтобы меня подержать - сделать укол - собрались все врачи, даже уборщик со шваброй. Окна, двери на замке, ключи у медперсонала.
А вот третий раз был по настоящему страшный!
Как обычно, ворвались в дом три здоровенных мужика в белых халатах. Церемониться со мной не стали - сразу схватили за шею и отволокли в повозку. Очень ловко схватили за шею, видно сразу, что натренированны на больных - не первый раз хватают. Это было вечером, на улице уже было темно.
Сразу как привезли, силой вкололи укол. Я от него отказывалась. Санитар меня схватил за руку и заорал: "Ты хочешь меня разозлить?!". Схватил за шею, (наверно это их любимый приём) придавил к койке и вкололи психотропную отраву. Силой волокли в палату-изолятор, где находятся тяжело больные. Там дверь на замке, на окнах решётки, туалет там же. Тех, кто там прибывает, на улицу и в коридор не пускают. Палата облезлая. Одежду драную, психушечную одевать не захотела и тогда санитар с медсестрой силой раздели меня до гола. Палец выкручивали, ломали, чтобы кофту снять. Орали: "Сейчас к кровати привяжем!". А там, я заметила, очень любят привязывать. Старую женщину, помню, привели. Она говорила, что не может здесь оставаться: надо идти домой, у неё много дел. Села на стул около двери. Ей говорили: "Ложись в кровать". Не легла. Привязали к кровати. Я ушла в туалет, чтобы не слышать душераздирающие вопли. Наделали уколов много и после привязки стала очень ненормальная, бредила. Врачи радостные были - так радовались, аж рожи красные были от удовольствия.
На утро мне принесли лекарство. Спросила от чего оно, а мне по-хамски ответили: "Сама должна знать какие лекарства были тебе назначены!". Не выпила. Схватили, на кровать повалили, зажали садисты нос, чтобы мне нечем было дышать и я открыла рот. Пытались влить. Смеялись, что дыхание могу на долго задерживать, кричали: "Чего ножками нас отпихиваешь?!". Не получилось влить лекарство (отраву), тогда силой вкололи укол. После него я впала в сон, потеряла волю. Вечером ещё два шприца и так кололи 10 дней по 2 раза - один укол утром, два вечером.
Потом принесли мне друзья мешок с едой и одеждой. На свидание к ним не пустили. Мешок мой врачи перерыли. Руку протянула к мешку - оттолкнули, сказали: "Не лезь куда не надо!". Еду только дали, а остальное в хранилище закрыли. Решётку ломала, руки порезала, на них у меня были синяки. Потом от уколов в бессознание впала. Язык скрутило, есть не могла. Как можно есть со скрученным языком, если он стоит у тебя поперёк горла?! Судорогой тело свело, в кровати лежала - не могла перевернуться на другой бок. Помню - очнулась ненадолго, когда шатаясь стояла и в меня врезались два укола. Сидела на кровати без сознания, уставившись в окно. Рот мне крутило. Сунули мне в руку кружку с питьём, сидела держа её в руке и смотрела в одну точку, потом сознание ненадолго промелькнуло, поднесла питьё ко рту и уронила - пролила мимо рта на себя. Помню - стояла, шатаясь, закатив глаза к потолку и мне в рот сували какую-то таблетку.
Я есть не могла, без сознания лежала, меня пытались накормить потому, что сама не в состоянии была есть. С кровати заставили подняться, сесть и в рот тыкала санитарка ложку с плавленым сырком, которые мне из дома принесли: ложку и сырок. Я даже чай проглотить не могла: долго во рту держала, лежа в постели, пока он сам не выливался - вот так меня обкололи.
Пришла ко мне на свидание мама, тогда я немного очнулась. В психушке была специальная комната для свиданий, вот тогда я совершила побег. Мама с медсестрой болтали стоя возле двери, я была рядом и неожиданно у меня промелькнула мысль, что дверь не заперта! Разум прояснился, я очень быстро, мгновенно открыла дверь (она оказалась действительно незапертой) и выбежала на улицу.
Местность была незнакомая, но я сориентировалась куда бежать, прямиком добежала до забора и перелезла через него. Недалеко от забора валялся пьяница, пьяный в стельку. Удивительно, пьяницы валяются прямо под забором психушки и их не отправляют лечить! На подгибающихся ногах еле доехала домой. Дома мне никто рад не был. Вопли, крики, плач, истерика - вот то, что меня ждало дома.
Утром объявился отец и  поехал в психушку, забрал вещи. Приехав оттуда, сказал - я должна с ним туда ехать, документы забрать. Мозги от отравы ничего не соображали: не понимала, что меня обманывают - поехала. Документы мне не отдали и опять закрыли в изоляторе. Продолжили накачку уколами. 30 уколов за десять дней сделали. Помню - сидела за столом еле живая, еду силой в рот пихала медсестра Линда, садистка чуть зубы не сломала. Кружку с чаем пихала в рот, да на меня весь пролила. Орала на меня пару раз. Ещё в рот тоже лекарство заливала. Я отказалась пить лекарство в столовой, когда она всем его разносила и очередь до меня дошла, тогда она меня схватила, поволокла силой в палату-изолятор. Посадила на стул, в рот пихала в стаканчике жидкость и заставляла чаем запить, ещё одна санитарка меня держала. Я выплюнула лекарство, тогда эта медсестра Линда побежала за ещё одной порцией. Долго мучила пока не заставила выпить. Вот от этого лекарства-жидкости мне было очень плохо, не могла сидеть долго на одном месте, было очень сильное беспокойство. В глазах мутно было, глаза болели, сами закрывались как-будто спать хотелось.
В палате-изоляторе ужасная вонища. Девять коек на девять психов, дверь заперта, окна заперты, туалет прямо в палате куда дверь открыта - вот и вонища. Еду приносят туда же поесть, суп и второе - всё на одну тарелку наваливают и только ложку дают это ковырять.
Продержали меня там 2 недели и перевели в обычную палату. Сознание стало возвращаться. Жидкость давали пить ужасную, от неё было очень сильное беспокойство. Чем дольше давали, тем хуже становилось. Давали пить ещё четыре таблетки в день и эту жидкость.  Домой выпустили через 37 дней. Повезло. Ещё долго после психушки плохо было, ноги при ходьбе болели. Когда из психбольницы выпустили - домой еле доехала, удерживалась, чтобы по улицам не начать бегать, час в экипаже постаралась отсидеть. Дома места себе не находила, на диване не лежалось и не сиделось. Это все от этой жидкости-отравы.
Чувствовала после психушки плохо. Беспокойство оставалось сильное. Сознание помутнённое. Телевизор не смотрелся. Всё казалось неживым, бесчувственным. Даже природа не радовала. Прошло такое состояние только через 5 месяцев.
Врач всё говорила: "Пока не расскажешь, что было с тобой, из больницы не выпущу!". Пугала: "Не будешь пить лекарство - капельницу поставим. От тебя все отказались. Больную домой никто тебя не заберёт. В пансионат тебя отправят".
Врач по имени Елена с очень высокомерной физиономией меня "Лечила" - мучила, калечила! Потому, что слово "лечение" не подходит: препараты, от которых впадаешь в бессознательное состояние, тело крутит судорогой,  и даже после долгого неупотребления остаётся беспокойство - не могут быть лекарствами.
Когда выпускали на свободу из психиатрической больницы-тюрьмы (это заведение можно назвать так потому, что там меня лишили свободы), врач Елена запугивала: "В следующий раз мы с тобой играться не будем - теперь мы игрались. Будешь у нас находиться не менее трех месяцев".
Ещё говорила, когда в изолятор посадили за то, что отказывалась пить лекарства: "Мы стараемся тебе потакать. Это ты должна нас слушаться, а не мы тебя - я здесь главная".
Меня в изолятор перевели с обычной палаты за очередную попытку к бегству. Тогда я увидела как пьяные санитары с мордами красными и опухшими притащили за ноги женщину без сознания. Помню - медсестра ударила по лицу тяжело больную. Эта же медсестра очень любила чуть-что сразу орать истерически на больных в изоляторе. Я у неё попросила дать из хранилища мою одежду, а она на меня неизвестно почему заорала.
Живот у меня очень сильно болел от лекарств (отравы). Ужасные боли были в животе. Целый день обычно длились. Вот так, живот болел до тех пор пока меня в столовой на пол вырвало. Какая-то рядом медсестра была - увидела, закричала: "Мой полы!". Я пошла скорей в кровать, плохо очень было с животом. Это всё от препаратов.
Медсестра, та которая раньше в рот заливала лекарство в первый раз, в рот таблетку запихивала, пальцем толкала в зубы из-за отказа выпить её. И как им не противно ковыряться пальцами в чужом рту?! В изоляторе стены облупленные, белой краской покрашены, тогда как у какого-то врача кабинет так обделан, досками стены обшиты (видела когда дверь была открыта), мебель вся новенькая, цветочки стоят. Врачи важные ходят, ключи от всех дверей у них в кармане - наверно им очень приятно звякают.

Отредактировано Эва Грэй (2012-04-10 20:12:04)

27/XII/1862

Рождество я провела ужасно. Точнее его вообще не было в моей жизни, оно прошло мимо меня, я снова сидела у окна и смотрела на то, как сверху падает снег, ощущала себя внутри хрустального шара, только разве что глицерина не хватало для полного счастья, хотя в моем случае наверное все же формалина...
Марка так и не нашли, я понимаю, что он мертв, но его тело? Где оно, Господи, он больше не приходит, но я знаю, что он не ушел в свет, что с ним произошло, что натворила я, я не могу никак склеить эту чертову мозаику, не могу решить головоломку, пока я не пойму, что случилось, я не уеду из этого проклятого города.

25/II/1863

Я продала дом Марка, даже со всем содержимым, мой банковский счет остался доволен той суммой, которая была на него перечислена. Я сама не ожидала, что так дорого возьмут, я и рта не успела открыть, как мне выписали чек. Люди прибывшие, солидные и очень богатые, не спрашивали ничего, просто остановились около этого дома, там была табличка и мой адрес, они просто пришли в мой дом и предложили чек, все, только имя спросили, на кого выписать. Это было очень странно, я даже поверить не могла сначала. Но оказалось все действительно так, мне сообщили на следующий день в банке, что был произведен перевод.
Я до сих пор в шоке, сейчас смотрю в окно, а они там строят огромный забор, это и хорошо, а то я не смогу видеть кого-то кроме Марка во дворе его дома.
Я так надеюсь, что он вернется в этот дом, призраки обычно это делают или придет ко мне с криками, на кой я продала этот дом, в общем, надеюсь, что это подействует на него.
Они часто приглашают меня к себе, просто из вежливости наверное, что соседи, не знаю, но в любом случае я почувствую.
Картины разошлись с бешеной скоростью, оно и неудивительно, его манера была волшебна, его картины задевают. Несколько висит у меня в магазине, но говорят, что нашлись покупатели. Марк, Марк, ты сейчас спасаешь мою жизнь, но я так тоскую, я так хочу поговорить с тобой...
Меня одобряют и толкают на перевод всего наследства в денежные единицы, я делаю это, но никто не знает, что на самом деле было между мной и этим художником. Его называют чудаком, который оставил соседке кучу средств, я только делаю каменное лицо и киваю. Многие догадываются, что все не просто так, но молчат, правильно делают.
Полиция перестала искать тело, это меня раздражает, а я даже не могу пойти к ним и натолкнуть на след, знакомый офицер бросает на меня взгляды, он знает, что я что-то типа экстрасенса, но я ничего не могу ему сейчас предложить.

25/V/1863

Страх убивает разум. Страх суть малая смерть,
грозящая смертью огромной. Я повстречаю страх
свой лицом к лицу. Я дам ему путь во мне и надо
мной. Там, где прошел страх мой, не останется
ничего. Там буду лишь я. Я не умру, но убью.